Важно стремиться к тому, что можно в себе развить. Так считает Виктор Березниковский. После школы он работал массажистом, скорее под влиянием стереотипов о незрячих людях. Но вовремя понял, что хочет быть психологом. А сейчас у него еще одно необычное увлечение — он развивает танцевальную студию для людей с нарушениями зрения «Танцующие в темноте» в Санкт-Петербурге. Для него это не просто хобби, а способ реализоваться как психолога в области танцедвигательной терапии. Наш герой поделился, как психология привела его к танцам и почему людям с нарушениями зрения стоит учиться танцевать.
Виктор, расскажите, как и почему вы выбрали профессию психолога?
Я не сразу ее выбрал. В специализированной школе, где я учился, были курсы массажа, поэтому вместе со средним образованием мы получали востребованную профессию. Так что после десятого класса я, как и многие мои одноклассники, стал работать массажистом.
За три года такой работы я понял, что она не соответствует моим стремлениям и склонностям. Нельзя сосредотачиваться только на том, что ты можешь сейчас, надо стремиться к тому, что можно в себе развить. Я понял, что распространенное мнение о том, что незрячие способны работать лишь музыкантами или массажистами, — заблуждение. Мне хотелось работать в области психологии, и я поступил на психологический факультет Ленинградского университета, выбрав специализацию по социальной и медицинской психологии.
В обществе существует такое мнение, что для психолога нарушение зрения создает объективные барьеры: отсутствие зрительного контакта, невозможность считывать жесты и мимику. Считаете ли вы эту профессию доступной для незрячих и слабовидящих?
Психология занимается широким спектром проблем, а психологическое консультирование, о котором вы говорите, — лишь одна из областей этой науки. Поэтому взаимодействие психолога с клиентом далеко не всегда является обязательным. Что касается психологического консультирования, то трудности, связанные с отсутствием визуального контакта, можно преодолеть. Существует много приемов вербального взаимодействия с клиентом, и оценка его при помощи письменных психологических тестов. А в последнее время можно общаться с клиентом онлайн, без визуального контакта. Я полагаю, что эта профессия вполне доступна для незрячих.
Трудно ли было еще в советское время найти работу после вуза?
Я окончил вуз в 1988 году, когда прекратилось распределение. Мы искали работу сами. Но психологов тогда не хватало, и я устроился научным сотрудником в отдел речи НИИ ЛОР — научно-исследовательского института уха, горла, носа и речи. Здесь я разрабатывал методики, помогающие людям с заиканием преодолевать психологические проблемы, связанные с дефектом речи. Совместно с логопедами мы проводили психологические исследования, индивидуальные консультирования, групповые тренинги. Мы старались применять опыт ведущих иностранных специалистов, которые стали к нам приезжать.
Как вы пришли к идее руководить студией «Танцующие в темноте», если у вас есть свой бизнес? И в чем особенность обучения танцам людей с нарушениями зрения?
С 2012 года параллельно с основной работой — а я тогда развивал свой бизнес в сфере недвижимости и инвестиций — я стал заниматься танцами в группе незрячих под руководством Натальи Викторовны Азаровой, замечательного педагога, специалиста по танцедвигательной терапии — реабилитации незрячих посредством танцев. Меня удивило позитивное воздействие, которое оказывали эти занятия на людей с инвалидностью. Поэтому я опубликовал научные статьи об этом методе реабилитации, пропагандировал его на конференциях и семинарах, а после отъезда Натальи Викторовны продолжил ее деятельность. При поддержке Общества слепых СПб занятия идут по сей день.
В студии занимаются незрячие и слабовидящие. В нашем репертуаре европейские бальные танцы, современные, латино. Механика обучения основана на нескольких способах. Информацию мы стараемся донести словесно, объясняем общий сценарий танца, при объяснении разбиваем движение на простые детали, используем непосредственный телесный контакт с преподавателем, позволяющий незрячему точно копировать движения, подбираем особым образом ритмизированные музыкальные произведения. Нам помогают волонтеры — зрячие люди, которые умеют танцевать. Они становятся в пары с незрячими и облегчают работу преподавателя.
В своих научных работах вы развиваете теорию танцедвигательной терапии для незрячих и пишете о том, что бальные танцы делают их жизнь более комфортной и гармоничной. Объясните простыми словами, как навыки, полученные незрячими в танце, могут применяться ими в жизни?
Во-первых, люди начинают двигаться. Есть ряд статистических данных, указывающих на то, что моторная активность у слепых и слабовидящих в среднем снижена на порядок по сравнению с людьми с нормальным зрением. Ведь такой человек может сидеть дома, медленно ходить с тростью, не жестикулировать, потому что не видит, как жестикулируют другие. Танцы же возвращают моторику в русло нормальной деятельности, делают движения гармоничными, ритмичными, а музыка помогает синхронизировать их. Это важно, потому что движения — часть психики, и они должны работать нормально.
Во-вторых, это расширяет спектр эмоциональной жизни, которая из-за нарушений зрения может отсутствовать, если человек мало общается. Каждое движение рождает определенные эмоции. Ведь танец — это небольшой спектакль, в котором люди могут что-то сказать друг другу.
В-третьих, развивается интеллект — не в бытовом, а в психологическом смысле — мышление, восприятие, ощущение, память, внимание.
И наконец, у людей с нарушениями зрения появляется возможность в группе обретать новые связи, дружеские отношения.
Помогают ли вам навыки психолога в повседневной жизни?
Конечно. Знание психологии и навыки работы с людьми помогают решать различные жизненные проблемы. Особенно это касается понимания самого себя, своего состояния, своих профессиональных качеств, выбора сферы деятельности. Но, конечно, психологическое образование не всегда адекватно используется психологом по отношению к самому себе: и в этой профессии встречаются «сапожники без сапог».
За последнее время вы видите какие-то изменения в доступности среды для людей с инвалидностью?
Прогресс, безусловно, есть. Я помню учебу в университете, когда не было ни компьютеров, ни интернета, ни электронных библиотек, ни книг по Брайлю или в аудиоформате, и основными способами обучения были запись лекций по Брайлю, изучение литературы с чтецом. Поэтому приходилось либо обращаться к родственникам или друзьям, чтобы они начитывали книги на магнитофон, либо прибегать к помощи библиотеки Общества слепых, где сотрудники также начитывали книги, либо нанимать чтецов за деньги. Добавлю, что магнитофон, который приходилось носить с собой, весил восемь кг. Затем начитанный текст нужно было конспектировать шрифтом Брайля, а это занимало в два раза больше времени, чем длительность озвученного текста.
Когда же я учился в аспирантуре, спустя 20 лет, с доступностью стало на порядок лучше. Но и сейчас есть над чем работать.
Что бы вы хотели пожелать людям с инвалидностью, которые задумываются о своем трудоустройстве?
Как психолог я считаю, что прежде всего нужно понять и принять свое положение, понять, что ты потерял зрение и тебе придется жить в новых для тебя условиях. А далее — начинать учиться, работать и взаимодействовать с окружающим миром, исходя из тех возможностей, которые у тебя есть.