Михаил Веселов, главный редактор сайта Deafmos и газеты «Мир глухих», 49 лет, Москва. Работает в СМИ общества глухих с 1994 года. Начинал с должности внештатного автора, затем корреспондента
В России велико количество самых разных этносов. Народы республиканского и краевого масштаба — это само собой, а уж малых этносов полным-полно. Нивхи, багулалы, вепсы, таты, цахуры… У всех — свои обычаи, свой менталитет, свои психоэтнические особенности, что накладывает свой отпечаток на СМИ республиканского и районного масштаба. Не будем повторять прописные истины о том, что каждая газета или журнал должны знать своего читателя, его потребности, его проблемы и восприятие.
И люди с инвалидностью по слуху не будут читать то, что им преподнесут без учета их специфики.
А что это я про нивхов-багулалов залудил, и какая тут связь с глухими людьми?
Всё просто: недостаток слуха способствует образованию очень специфичного, хоть совершенно не определенного географически, «малого этноса» — субкультуры глухих, которая как таковая начала складываться в ХХ веке с распространением упорядоченного, лингвистически структурированного жестового языка (ЖЯ). Такие ЖЯ-субкультуры сложились почти во всех странах мира, в том числе и в России. Глухой чукча, уверяю вас, за минуту подружится с впервые встреченным глухим москвичом. У слышащих в аналогичной ситуации так быстро и мимишно наладить контакты не получится.
Впрочем, разве общество глухих – всего лишь субкультура?
Основа любой субкультуры – это общие интересы и вырабатываемые по ходу словечки для своих, для понимающих. Чем дальше от «общего общества» (простите за тавтологию!) эта субкультура, тем больше обособляется её язык. Например, уголовный мир очень сильно закрыт от всех, и поэтому там оперируют совсем другими терминами. «Без конвоя выломлюсь на трассе. В непонятках маякнёт бульвар. Ночь нишкнёт как жулик на атасе, и звезда с звездою трут базар» — вот как звучит Лермонтов в переводе Фимы Жиганца.
Свой жаргон и своё восприятие мира у программистов и прочих айтишников, которые уже не могут оторваться от компьютерных дисплеев и виртуальной реальности.
Но всё это – не этносы. А только субкультуры. Потому что, если дать матёрому уголовнику или синюшному хакеру почитать вот эту статью, которую я тут пишу – они поймут, о чём речь. Ведь культурный код в детстве закладывался общий. Все росли на русском языке, на сказке «Репка», на стихах Агнии Барто, на песнях про голубой вагон и два кусочека колбаски…
А вот неслышащие в – большинстве своём – на этом не растут, не полностью в этой среде формируются, да и жестовый язык работает совершенно по другим законам, чем привычные нам словесные языки.
Никто не будет спорить, что для большей части представителей малых этносов в России русский язык – чужой и вторичный, освоенный по необходимости. Ведь как ещё общаться по всей России? Так вот, у большинства глухих так же: жестовый язык родной, а русский воспринимается как иностранный. За более чем столетие усилия российских спецшкол, обучающих глухих, и редкие прорывы сурдопедагогических альтернатив привели лишь к тому, что условно грамотными и умеющими читать, понимая написанное, являются, я думаю, от силы 40% сообщества глухих.
За это безобразие должна отвечать вся косная и тупая система российского коррекционного образования инвалидов по слуху, начиная от воспитателя детского сада и кончая министром образования. Но не отвечает.
Итак, 40% условно грамотных. Это те, кто может более-менее понять публикацию в, скажем, «Вечерней Москве» или написать внятно заявление о приеме на работу. А уж тех, кто способен вдумчиво читать художественную литературу или научно-популярные статьи, отличать, как говорится в известном анекдоте, «Гоголя от Гегеля, Гегеля от Бебеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, кобеля от…» — таких вот, по моему мнению, процентов 10 наберется.
Зато общение на жестовом языке представлено широко. Проходят фестивали всероссийского масштаба со спектаклями и песнями на ЖЯ. Выпускаются словари и учебники по русскому жестовому языку. Наконец, русский жестовый язык официально вошёл в список языков мира, наравне с английским, французским, тем же русским и тд.
А что именно язык определяет сознание и культурный код – никто с этим не спорит.
Никакая другая группа российских инвалидов — от ампутантов до слепых с аутистами — не образует такое замкнутое сообщество со своей культурой, своими нормами поведения и своим менталитетом. Малый этнос в натуре. И не каждое российское нацменьшинство насчитывает около 100 тыс. человек!
И, значит, возникает вопрос: каким должно быть издание средства массовой информации — газета, журнал, сайт — для неслышащих людей? Ведь жестовый язык не имеет письменной формы, а тексты на русском языке для большого количества инвалидов по слуху — чуть понятнее китайской грамоты.
На одном из съездов ВОГ, который проходил в далёком 1931 году, делегаты ставили вопрос: «Савельев (руководитель ВОГ. — Примеч. автора) говорит, что «у нас 8 тыс. подписчиков, это, конечно, хорошо, но вопрос вот в чем. Читают ли эти 8 тыс. газету? Нет, читает ее небольшой процент… Надо сделать ее более популярной, доступной для малограмотных глухонемых…»
И что, меньше стало «малограмотных глухонемых» спустя 90 лет? Держите карман шире. До сих пор существует такая практика, когда грамотный неслышащий человек или сурдопереводчик зачитывает публикации газеты собравшемуся коллективу инвалидов по слуху, по сути дела, осуществляя перевод на жестовый язык. Эта практика в советское время применялась в организованном порядке: регулярные «обзоры» в красных уголках предприятий, в домах культуры ВОГ, в пансионатах. И сейчас аналогичные обзоры проводятся в Москве в клубах глухих, открытых при районных центрах социального обслуживания, а также в других регионах России.
В советские времена в российских deaf-СМИ были большие «слепые» тексты, шаблонность и казённость слога, минимум фотографий — всё это отнюдь не подвигало обычного глухого разбирать малопонятные слова. Периодика общества глухих была востребована лишь в узком кругу образованных глухих. Остальные предпочитали узнавать новости «через руки».
За прошедший десяток лет СМИ общества глухих освоили интернет и информационные порталы. Тексты привычно занимали первое место в подаче информации, грамотные единицы читали, неграмотная масса пользовалась услугами читающих глухих или переводчиков ЖЯ.
И тут появился ютуб, а затем смартфоны, позволяющие быстро снять себя любимого и вывесить на всеобщее обозрение. И тогда текстовые СМИ в «глуховском» интернете быстро стали скатываться на дно. Потому что deaf-публика предпочитает смотреть родной жестовый язык, а не читать малопонятные русские слова.
И доверия ЖЯ-блогерам – не в пример больше. Какую бы ересь или банальщину ни нёс в своём ролике какой-нибудь популярный глухой блогер, он всегда имеет зрителей. Тривиальнейшие вещи, которые сто раз были писаны-переписаны в текстовых СМИ глухих – это для аудитории такого ЖЯ-блогера всегда в новинку и вызывает восторг.
Мне могут возразить: слышащие тоже не читают, бла-бла-бла, клиповое восприятие, бла-бла-бал, все кругом тоже неграмотные, бла-бла-бла. Нет, это совсем другое.
Можно сравнить знаете с чем? Представьте себе какой-то очень замкнутый малый этнос где-то в медвежьем углу России. Ну такой замкнутый, дальше некуда. Там в семьях детей учат родному языку, а русский язык осваивается формально, на уровне «моя твоя не сильно понимай». Газеты на русском читаются через пень-колоду, Первый канал по телеку – так, для звукового фона.
И вдруг – выпустили газетку на родном для этого этноса языке! И тут – запустили ма-асенький местный телеканальчик на этом же языке. Естественно, радости у представителей этого дремучего этноса полные штаны. Федеральная и районная русскоязычная периодика сразу идёт в помойку, кнопка Первого канала на пульте покрывается пылью. Может, в этих «народных» СМИ – фейк на фейке. Может, там написано-сказано на уровне «мама мыла раму, а земля круглая, а Путин – наш президент», но тем не менее малый этнос ни за что не променяет свою газету и свой телеканал обратно на русскоязычные СМИ, какими бы точными, развёрнутыми и познавательными бы они не были.
Так и с глухими. Надеюсь, я сумел доказать, что общество глухих в России – не просто субкультура, а настоящий малый этнос. Просто рассеянный диаспорами по городам страны. Интернет-технологии дали толчок развитию и распространению любимого языка глухих – жестового. Я здесь специально не пишу «родного», потому что так не считаю, и много неслышащих людей тоже так не считает.
Так вот, для пишущих deaf-журналистов сейчас настают тяжёлые времена. Они теряют свою аудиторию. Число неслышащих, не знающих русского, не умеющих читать и понимать тексты растёт теми же темпами, какими падает качество их дошкольного и школьного образования. На информационных порталах общества глухих всё большее и большее место занимают ЖЯ-видеоновости, ЖЯ-видеоаналитика, ЖЯ-видеосообщения, прочие ЖЯ-видосы… ЖЯ-видосы… ЖЯ-видосы…
Теперь аудитория хорошего сайта для «малого этноса глухих» состоит из двух частей: большинство, предпочитающее ЖЯ-видеоформат, и меньшинство, привыкшее к тексту.
Так что, если кто-то сейчас намерен идти в deaf-журналистику, тот должен быть готов к тому чтобы стать и кем-то вроде телерепортёра. Оптимально, когда человек свободно владеет обеими языками – русским и русско-жестовым. И что он должен уметь, чтобы считаться специалистом высокого класса? Следующее:
— легко составлять грамотные и читабельные тексты в любом информационном жанре
— раскованно и смотрибельно выступать на жестовом языке, пересказывая эти же тексты.
— владеть технологиями селфи-видеосъёмки и ютуба.
— владеть программами видеомонтажа и субтитрированием.
То есть идеальный сотрудник СМИ для глухих должен быть и швец, и жнец, и на дуде игрец. А что делать? Труба зовёт. Таких универсалов сейчас на информационных deaf-порталах мало. Есть, но мало. А так – кто-то машет на ЖЯ так, что заслушаешься и засмотришься, но в русском он ни в зуб ногой. Кто-то пишет так, что зачитаешься, но руки у него кривые, да и мимика топорная. Кто-то и так, и так умеет, но вот беда: в ютубе и видеомонтаже не смыслит ничего…
Вот меня если взять. Писать могу, видосы монтировать и субтитры ставить могу, а вот выступать в качестве ЖЯ-репортёра – совсем не моё. Тормоз я в отношении жестового языка: с детства только на русском рос, и жестовый мне не особо даётся. То есть сказать могу что-то на ЖЯ, но на уровне «Матка! Курка, млеко, яйки!» Тоже, вишь, отстаю от современных требований! Позор на мою бритую голову, ага.
У слышащих журналистов обычных СМИ таких заморочек нет, согласитесь?