Несколько дней назад я сделала решительный шаг: написала заявление об увольнении по собственному желанию и по причине царящей в Москве самоизоляции отправила его заказным письмом в отдел кадров районной детской поликлиники. Принять это решение мне было непросто, но поступить иначе я не могла. Нет, работать в поликлинике мне нравилось: коллектив дружелюбный и отзывчивый, пациенты - вежливые и благодарные, сам процесс оказания массажных процедур — интересный и, самое главное -результативный. А дело было в том, что в конце мая мне надо было бы завершить трёхлетний отпуск и вернуться к приему пациентов в режиме полного рабочего дня.
Я старательно складывала часы, которые я сегодня трачу на работу в «Доме слепоглухих» с часами, которые мне понадобились бы для ежедневного приёма пятнадцати малышей, прибавляла к полученному результату часы, необходимые на дорогу, и понимала, что времени на семью совсем не остаётся. Нужно было выбирать, и после длительных раздумий, совещаний с близкими людьми, глубокого самоанализа и конструирования схем профессионального роста, я приняла решение увольняться из поликлиники.
Совсем скоро, опять же по почте, я получу трудовую книжку, в которой двумя далеко стоящими друг от друга датами будет отмерен мой трудовой стаж, и где, к сожалению, не укажут объём социального опыта, который я получила за время работы в поликлинике. А между тем, объём этого опыта огромен, и я понимаю, что именно он помогает мне сегодня двигаться вперед.
Если у человека с инвалидностью не было так называемого инклюзивного детства, если он воспитывался и возрастал в среде детей с физическими нарушениями, то ему может быть непросто учиться коммуницировать с условно здоровыми людьми. И студенты, и молодые специалисты с инвалидностью, оказавшись в группе коллег без физических ограничений, нередко испытывают неловкость, смущение, неуверенность в собственных силах. Процесс их адаптации к новому коллективу может быть сопряжён с немалым стрессом: первое время им трудно понять, по каким правилам существует сообщество, в котором они оказались, как вести себя, чтобы найти в нем своё, особенное место, и станет ли их инвалидность препятствием для равного общения и взаимодействия с коллегами. И вопросы эти особенно волновали меня почему-то именно в первые дни работы в детской поликлинике.
К этому моменту у меня уже был опыт обучения в группе студентов без инвалидности, пять или шесть практик в школе и различных медицинских учреждениях, четыре месяца работы в одном из московских санаториев, но именно в массажном кабинете детской поликлиники я наиболее остро почувствовала желание скрыть свою инвалидность. Возможно, это случилось от того, что работать мне предстояло с самыми маленькими пациентами, которых приносят на массаж бдительные и решительно настроенные мамочки, а может быть, потому, что я оказалась в коллективе взрослых опытных людей, связанных между собой негласными правилами врачебной солидарности и дружбой длиной в двадцать лет. Так или иначе, но первое время мне было очень трудно избавиться от напряжения и постоянного чувства неловкости: мне казалось, что за тем, как я двигаюсь, каким образом работаю с пациентами и о чем разговариваю с ними постоянно следят мои сослуживцы по массажному кабинету. И эти размышления оказались небезосновательными.
Через какое- то время одна из моих коллег по имени Марина — честная, прямолинейная, немного даже резкая в суждениях дама, неверно истолковав мои слова о ком-то из числа наших специалистов, вызвала меня на строгий разговор. Она объяснила мне, что в коллективе, где я оказалась существует врачебная солидарность, согласно которой мы, медицинские работники, находимся на одной стороне баррикад, а пациенты — на другой, и мы, медицинские работники, не должны позволять себе никаких рассуждений с пациентами о достоинствах и недостатках специалистов нашей поликлиники.
Выслушав мои извинения и заверения в том, что я и не позволяла себе этого, она немного смягчилась и сказала, что я всегда могу обращаться к ней за помощью и советом. И, кажется, этот неприятный, но откровенный разговор стал чем-то вроде моего посвящения в массажисты поликлиники и началом принятия в коллектив. После него я училась спрашивать, советоваться, обращаться за помощью к людям, с которыми меня связало место работы. А уже благодаря этому, я быстро приобретала опыт и даже невольно создавала себе репутацию хорошего массажиста.
Между тем, каждый рабочий день давался мне непросто — каждый день мне приходилось преодолевать себя, быть специалистом, на которого надеются, к которому обращаются с вопросами, которому доверяют. Мне многое приходилось делать впервые, но именно тогда я поняла, что это никак не должно влиять на мою рассудительность, спокойствие духа и уверенность в собственных силах. Очевидным для меня стало и то, что созданию доверительных отношений с коллегами и пациентами как ничто иное способствуют доброжелательное отношение к ним, умение слышать их, быть внимательным к их тревогам и, конечно, улыбка, без которой на работу лучше даже и не приходить.
А через пару месяцев нас с Мариной направили на семинар по каким-то чрезвычайно важным вопросам массажа в педиатрии. Мы ехали на метро. Марина шла рядом и я чувствовала, что она не решается меня о чем-то спросить. Наконец, перед лестницей перехода с Новокузнецкой на Третьяковскую Марина обратилась ко мне с вопросом: «Могу я тебе помочь?» «Конечно!» — обрадовалась я и попросила у нее разрешения взять её под руку. «Однажды в метро я предложила мужчине с белой тростью помощь, и он так грубо ответил мне, что я дала себе слово больше никогда не помогать незрячим людям», — смущаясь, объяснила моя коллега. Я же уверила её, что все люди с инвалидностью разные, и, к счастью, большинство из них умеют и готовы принимать помощь.
Я думаю, что годы моей работы в поликлинике помогли приобрести огромный социальный опыт не только мне: важными они были и для моих коллег, которые впервые столкнулись с необходимостью выстраивать трудовые отношения с человеком с инвалидностью. Поняв, что я готова работать с ними в одной команде, готова учиться, выполнять профессиональные обязанности на равных условиях, не требуя особого к себе отношения или послаблений, они выстроили общение со мной так, что мне больше никогда не приходилось испытывать в их присутствии неловкость и стеснение. Я легко могла попросить их помочь мне написать заявление на отпуск, проводить до нужного кабинета или отнести в регистратуру карты моих пациентов. Я и сама старалась быть им полезной по мере своих сил: перехватить их пациентов, если они опаздывали на работу, прикрыть перед администрацией отсутствие на рабочем месте, поделиться принесёнными из дома сладостями к чаю. Мы не стали близкими друзьями, но между нами сложились хорошие доверительные отношения, которые, в свою очередь, способствовали моему профессиональному росту и накоплению ценного социального опыта.